Печорин равнодушный и равносердечный. Он любил много любить, но любовь его была не такова. (с)
Попытка перевода-2. Не более успешная.
Фандом: Doctor Who
Автор: Shinodabear
Пейринг: Доктор/Мастер
читать дальше
I. Похороны мёртвого
Я покажу тебе страх в горсти праха
Оставшись один, он подходит к месту сожжения и горстью зачерпывает землю, смешанную с пеплом. Снова и снова он покачивается взад и вперёд. Его слезы становятся грязью. Из грязи он слепит человека. Тот станет всего лишь тенью, ничем не похожей на врага и любимого, бывшего у него когда-то, но, в конце концов, Доктор больше не будет один. В конце концов, это хоть что-то.
Не все его слезы становятся грязью. Некоторые падают на землю. Некоторые пятнают покрытое пеплом лицо. Он всё ещё смотрит вниз, на свои руки, и видит прах.
Он боится праха.
Прах, который был когда-то Галлифреем. Теперь последний потомок Галлифрея - прах. (Доктор разорвал кровные узы, повернувшись спиной к родине.) Последний потомок Галлифрея мёртв. (Или, может, они оба были этим потомком? Каждый - половиной. Они дополняли друг друга. Половинки целого. You are not alone.)
Прах, бывший когда-то далеками. Он всё ещё словно видит их и помнит, что они чувствовали, когда она уничтожала их. Доктор задыхается от испуга и боли, страха и жизни и отталкивает этот прах прочь. Он поворачивается спиной к нему. Называет неправильным. Но прах продолжает преследовать его.
Грязь, оставшаяся после того, кого он любил и ненавидел, запекается на его руках, щеках, шее - везде, где была разбрызгана. Он посадит тело в саду, и сад взрастит человека. Он хочет его тело, душу, ум - его всего. Он хочет его возвращения. Неужели он просит слишком многого?
Рассилон, неужели он просит слишком многого?
Поднятые к небу глаза, ночь, звезды, Кастерборус. За жизнь может смениться много домов, но только один из них остаётся в сердце. Или в сердцах. Они всегда все делали вместе, обыгрывая друг друга, пробуя одно и то же. Когда-то Доктор жил с ним. Они делили дом. Были родиной друг для друга. Мастер был его сердцем, сердцами, единственным настоящим домом. Теперь его дом - прах. Пепел. Грязь. Он сгорел, и сгорел от его собственных рук. История повторяется, как бы больно это ни было. Доктор покачивается взад и вперёд и взад и вперёд и плачет.
Если он съест прах, вырастет ли тело внутри него? Сможет ли он вырвать его из себя и дать ему новую жизнь?
Доктор боится, так сильно боится. Когда-то он был последним, а потом это прекратилось. Теперь он снова последний, и это страшно. У этого вкус пепла, грязи и праха.
Доктор плачет и отказывается уходить, пока не прорастут первые побеги.
Мёртв. Мёртв. Мёртв. Галлифрей. Кощей. Мастер. Дом. Мёртв. Мёртв. Мёртв.
Доктор хочет знать, должен ли похоронить его в земле. Но ведь тогда не будет больше праха, не останется ничего, за что можно уцепиться. Он вдыхает его и хочет знать, почему всё случается по какой-то причине.
Какова причина на этот раз? Можешь ему сказать? Скажешь?
II. Игра в шахматы
ПОТОРОПИТЕСЬ ВРЕМЯ
Джек связывается с ним ровно через год. Свадьба. Новые истории. Доктор отказывается.
Марта постоянно звонит ему. Цвет яичной скорлупы или слоновой кости? Что насчёт подружек невесты? Ты занимался этим когда-нибудь? Он избегает вопросов.
Джек снова звонит ему, обещая выпивку и танцы. Может, и свадьбу. Доктор отказывается.
В конце концов, он в одиночестве оказывается на Барселоне и даже не смеётся над безносыми собаками. Заказывает двойное. Он никогда не говорит, что именно двойное. Просто двойное. Напиток синий, и у него неплохой вкус. Доктор достает один из небольших зонтиков и крутит его в пальцах.
Нет, спасибо, капитан. Ты ведь знаешь, сколько времени занимает спасение мира.
Когда свадьба, миссис Миллиган? Конечно, я буду.
Нет, Джек. Не сегодня.
Он смотрит на людей Барселоны. Они довольно интересны. Они довольно скучны.
Доктор?
Доктор?
Заткнись, Джек.
Оставь меня в покое, Марта.
Когда стекло ломается, крови совсем немного. Он смотрит на эту кровь, кровь последнего из расы. Во всей огромной вселенной такая только у него. Он знает, что она красива. Кто-то сказал это, кто-то, заботившийся о нём достаточно, чтобы смотреть, как он истекает кровью. Кровь - это жизнь.
Что ты делаешь?
О чём ты думаешь?
Это...?
Хочешь?
Можно мне?
Ему перестают нравиться синий цвет и небольшие зонтики. Он рвёт бумагу, пока они не становятся скелетами из палочек и проволоки. Он бросает их на пол и уходит, взмахнув плащом.
Хочешь?
Можно мне?
Привет, Джек! Да. Что? Почему бы нет? Нет. Нет. Нет. Да. Свадьба? Когда? Не говори Марте. Хочу, чтобы это был сюрприз.
Он появляется в обыкновенном чёрном костюме с обыкновенной белой рубашкой и обыкновенным чёрным галстуком. Он надевает красные кроссовки и свою лучшую улыбку, и вальсирует, и видит поражённое лицо Марты.
Они разговаривают. Они танцуют. Он избегает Джека и его команды. Он направляется к бару.
Я жду чего-то, но не знаю чего. Знаешь, откуда я взял этот костюм? Это хороший костюм. Он подшит, а то был великоват в некоторых местах. Даже крови нигде не видно. Дыры от пули тоже больше нет. Ты не видишь её, правда? Скажи, что не видишь.
Это всего лишь пуля. Просто регенерируй.
Нет, в меня не стреляли. Хотя, может, и стреляли. Я не помню. Что значит у тебя нет бананового дайкири?
Джек. Джек хватает его за руку.
Ты обещал мне танец.
Он никогда не обещал. Никогда.
Хороший костюм.
Нет.
Поторопись. Ты можешь сделать это сейчас, если побежишь. Если побежишь по-настоящему быстро, Тета, ты сможешь вернуться ко мне. Вперёд. Я жду тебя. Просто беги! В ТАРДИС, быстро! Я здесь! Я жду! Я жив! Доктор! Доктор, вернись.
Поторопитесь.
Время.
Он дарит Марте подарок.
- Нет, ты не должен был... Доктор! Это великолепно! Мам, Тиш, посмотрите!
Небо из бриллиантов. По крайней мере, должно было быть. Он поймал один из них и вставил в прекрасную пару серёг. Они выглядят потрясающе на ней. Она выглядит потрясающе. Счастливо.
Джек тоже был счастлив.
Поторопитесь.
Его тянут куда-то, не в ТАРДИС, а он чувствует кольцо на своем пальце.
Кольцо.
То самое кольцо.
Его кольцо.
Поторопитесь.
Кольцо стучит по перилам, подражая барабанному бою.
Время.
Он хочет вернуть его так сильно, он представляет, как Мастер ждет его там, где был похоронен, где был сожжён. Стоит им обняться, они снова сгорают. Но это пламя созидания, не разрушения. Они (вос)создают жизнь вместе.
III. Огненная проповедь
И в вое ветра за моей спиною/Я слышу стук костей и хохот надо мною.
Когда он выходит из ТАРДИС и ступает на Малкассаиро, он говорит себе, что установил случайные координаты. Конгломерат ещё процветает, и Доктор знает, что это не опасно. (Он слегка разочарован.)
Когда он стоит на обрыве (где всего лишь год назад Джек был по правую руку, а Марта - по левую), за спиной дует холодный ветер.
Кто-то ходит над его могилой.
Лицо Доктора рассекает улыбка, когда он перескакивает по две ступеньки за раз в поисках еды или огня. Он найдет и то, и другое, ведь что они друг без друга?
Кто-то танцует над его могилой.
Он кричит через бездну, и никто не видит его. Он кричит и кричит, пока что-то внутри не говорит ему прекратить. Что-то внутри сдерживает его. Успокаивает. Его внутренний голос - не его. И не внутренний.
Когда Доктор оглядывается, никого рядом нет.
Он говорит себе, что снова установил случайные координаты, когда приземляется напротив дверей Уайтхолла.
Его рука на деревянной двери, его колени подгибаются, он может чувствовать его, он может чувствовать Мастера, стоящего прямо за дверью, уперевшегося рукой в преграду.
Не пересекай черту. Кто-то предупреждал его об этом однажды. Или, может, он прочитал это. Видел в фильме. Какая разница, если все мертвы? Он может устанавливать собственные правила.
Уайтхолл не изменился в размерах с тех пор, как он был здесь, но всё равно кажется, что он стал меньше.
Если тело выглядит сгоревшим, обязательно ли оно мертво?
Скажи мне, что у тебя есть план. Скажи, что это часть твоего плана!
Он возвращается в пустую ТАРДИС, в(ы)ключает случайные координаты и летит куда-то. Это голубая планета. Это тёмная планета. Когда воет ветер, он представляет, что тот смеётся над ним. Планета зла на него. Она покинута. Она ничто. В какой-то момент он, должно быть, уничтожил её. Или ещё уничтожит. Сейчас он здесь, и не этим ли он занят? Он уничтожает всё, что встречает на пути.
Он не Шива. В его душе нет добра, нет чувства долга, нет созидания, есть только смерть, боль, горе, пыль, пепел и грязь. Он ходячий человек из соломы. Он вообще не человек.
Тень, идущая за Доктором, - не его тень. Он позволяет ей следовать за собой, потому что ему нужна компания. Тень принадлежит мёртвому, но не ему. Когда он оглядывается, она всегда пропадает.
Он не Брахма. Он не вдохнул жизнь в эту тень, в этого человека из грязи. У него нет жизни, которую можно было бы дать ему.
Он ступает на землю и слышит знакомый ритм. Доктор сознательно делает это, раздватричетыре, как будто может призвать обратно того, кого потерял. Ритмы имеют силу. Имена имеют силу.
Если бы он был Вишну, мир бы рыдал.
Он плачет у огня. Он вспоминает, как солнце сжигало горизонт тёмной планеты. Он плачет. Только он. Они склоняли головы и скорбели по мёртвому премьер-министру, по мёртвому мужу. Никто не скорбел по мёртвому таймлорду. Никто не скорбел по мертвому противнику/врагу, другу/любимому.
Джек скорбел по нему, Доктору. Джек, по крайней мере, признавал, что он должен испытывать боль. Марта тоже, хотя как она могла понять? Рука на плече, обещание проследить за заливом. Делай, что должен. (Только не возвращай его назад.)
Он не слушает последнюю фразу, ведь это именно то, что он должен сделать.
При каждом порыве ветра он слышит смех Мастера. Мастер выиграл. На этот раз.
Марта продолжает звонить ему. Бриллиант на пальце. Мужья и жёны и мужья без жён (или жёны без мужей; они никогда не могли договориться, кто есть кто).
Марта продолжает звонить.
Он продолжает усмехаться, чувствуя призрак пальцев на затылке. (Это только ветер, дорогой. Не бойся.)
Это только ветер.
Доктор проходит сквозь утренний шторм. По нему колотит дождь. Ветер заставляет дрожать. Огонь на горизонте усиливается, ведь встаёт солнце, ударяют молнии, а гром гремит, как барабан. Доктор улыбается, проходя сквозь шторм. Тот рассказывает ему все секреты.
Марта всё ещё звонит. (Это не секрет.)
Я здесь. (Да, я знаю, но где?)
Продолжай искать. (Я продолжаю!)
Мне так холодно. (Мне тоже.)
И одиноко. (Да.)
Я... (Я знаю.)
Небо в огне.
IV. Смерть от воды
Почти Флеба, был он красив и строен, как ты
Снова быть молодым, восторгался Мастер. Снова быть молодым.
Пламя трещит, стонет, сверкает, словно миллион звёзд, живущих, умирающих.
Снова быть молодым, красивым и сильным, ты же помнишь те дни, правда, Доктор? Посмотри на нас, снова молодых. По крайней мере, на меня.
Красивый и стройный, Доктор смотрит, как Мастер сгорает.
V. Что сказал гром
и сердце весело / Могло бы ответить на зов и послушно забиться / Под властной рукой
Его позвоночник трётся ссадиной о металл, его ногти выдавливают полосы на спине Мастера, зубы Мастера разрывают кожу на его плече, бедра Мастера насилуют его тело; грязнейшие слова срываются с их губ, проклятия на сотне языков, проклятия в каждом слоге их истинных имен.
Никто не знает, ни токлафаны, ни Люси, ни Джек, ни одна живая душа: он не всегда старый и дряхлый.
Вместе они горят, как пламя. Огонь, и лёд, и тысячи солнц. Такой свет они излучают. Они сияют. Они любят. Они ненавидят.
Сгорают от страсти.
Мастер и Доктор сброшены так же легко, как одежда. Безмятежно танцуя, они стирают Тету и Кощея.
Их имена дополняют друг друга, начала и окончания смешиваются. Где начинается одно имя, другое заканчивается.
Когда они целуются, звездный свет исходит из их глаз. Их губы движутся медленно (жадно), а руки блуждают, как по собственной воле.
Я любил тебя когда-то, помнишь?
Когда они делают то, что когда-то называли занятием любовью, они стараются не озвучить уже сказанное их телами (их сердцами).
Я помню.
Кто проникает внутрь, зависит ото дня, от их настроения. Это не имеет значения. Результат одинаков.
Они пытаются причинить друг другу боль. Они пытаются исцелить друг друга.
Всё зависит ото дня.
Мастер. Доктор. Кощей. Тета. Круги.
Их сердца отвечают их рукам, и их руки отвечают их сердцам.
Они сгорают в любви.
Они сгорают.
Сгорают.
Когда Доктор просыпается, он снова старый. Они никогда не говорят об этом.
I can’t decide whether you should live or die oh you’ll prob'ly go to heaven please don’t hang your head and cry no wonder why my heart feels dead inside it’s cold and hard and
So here it comes the sounds of drums here come the drums here come the drums baby baby baby you are
Доктор помнит, как Мастер целовал его. Он вспоминает легкие поцелуи в щёку (под тенью дерева), голодные поцелуи (напротив консоли), соединение губ, которое кажется чем-то большим (на секретной кровати в летающем замке.)
Он может вспомнить каждый поцелуй.
Когда он вспоминает, он вспоминает только вкус пепла, грязи, и слёз, и огня, и
Прямо с приёма он возвращается в ТАРДИС и пытается отдышаться.
Я здесь, Мастер.
Он дышит и дышит, пока не начинает кружиться голова, и он не опускается на колени. ТАРДИС закрывает двери и гасит свет.
Вкус пепла. Доктор чувствует себя таким старым, слишком старым.
Регенерируй. Пожалуйста! Просто регенерируй.
Я люблю тебя.
Я прощаю тебя.
Он должен был - Он мог бы - Он бы никогда -
Доктор материализуется на Вэлианте, в их комнате. В той, которую они иногда делили. Он шепчет про себя. Повторяет. Вспоминает. Ощущает вкус пепла. Чувствует пламя, лижущее его тело, их тело.
Вэлиант плывет, не зная, кто находится сейчас в пустой комнате. Вдалеке начинается шторм. Гремит гром. На камни падает вода.
Серебряные ветви достигают оранжевого неба, как
Кольцо. Его кольцо.
Костюм. Его костюм.
Имя. Его имя.
Доктор понимает: если есть что-нибудь, на что Мастер никогда бы не согласился, то это смерть.
Он встает, когда дверь открывается, и человек из грязи, и праха, и пепла заходит внутрь.
Я помню, ты из прошлого, из вчерашнего дня. Ты помнишь меня?
Он больше не чувствует вкуса пепла.
Он чувствует вкус Мастера/Доктора/Кощея/Теты/кругов. Огня. Дома.
Начала/окончания.
Фандом: Doctor Who
Автор: Shinodabear
Пейринг: Доктор/Мастер
читать дальше
I. Похороны мёртвого
Я покажу тебе страх в горсти праха
Оставшись один, он подходит к месту сожжения и горстью зачерпывает землю, смешанную с пеплом. Снова и снова он покачивается взад и вперёд. Его слезы становятся грязью. Из грязи он слепит человека. Тот станет всего лишь тенью, ничем не похожей на врага и любимого, бывшего у него когда-то, но, в конце концов, Доктор больше не будет один. В конце концов, это хоть что-то.
Не все его слезы становятся грязью. Некоторые падают на землю. Некоторые пятнают покрытое пеплом лицо. Он всё ещё смотрит вниз, на свои руки, и видит прах.
Он боится праха.
Прах, который был когда-то Галлифреем. Теперь последний потомок Галлифрея - прах. (Доктор разорвал кровные узы, повернувшись спиной к родине.) Последний потомок Галлифрея мёртв. (Или, может, они оба были этим потомком? Каждый - половиной. Они дополняли друг друга. Половинки целого. You are not alone.)
Прах, бывший когда-то далеками. Он всё ещё словно видит их и помнит, что они чувствовали, когда она уничтожала их. Доктор задыхается от испуга и боли, страха и жизни и отталкивает этот прах прочь. Он поворачивается спиной к нему. Называет неправильным. Но прах продолжает преследовать его.
Грязь, оставшаяся после того, кого он любил и ненавидел, запекается на его руках, щеках, шее - везде, где была разбрызгана. Он посадит тело в саду, и сад взрастит человека. Он хочет его тело, душу, ум - его всего. Он хочет его возвращения. Неужели он просит слишком многого?
Рассилон, неужели он просит слишком многого?
Поднятые к небу глаза, ночь, звезды, Кастерборус. За жизнь может смениться много домов, но только один из них остаётся в сердце. Или в сердцах. Они всегда все делали вместе, обыгрывая друг друга, пробуя одно и то же. Когда-то Доктор жил с ним. Они делили дом. Были родиной друг для друга. Мастер был его сердцем, сердцами, единственным настоящим домом. Теперь его дом - прах. Пепел. Грязь. Он сгорел, и сгорел от его собственных рук. История повторяется, как бы больно это ни было. Доктор покачивается взад и вперёд и взад и вперёд и плачет.
Если он съест прах, вырастет ли тело внутри него? Сможет ли он вырвать его из себя и дать ему новую жизнь?
Доктор боится, так сильно боится. Когда-то он был последним, а потом это прекратилось. Теперь он снова последний, и это страшно. У этого вкус пепла, грязи и праха.
Доктор плачет и отказывается уходить, пока не прорастут первые побеги.
Мёртв. Мёртв. Мёртв. Галлифрей. Кощей. Мастер. Дом. Мёртв. Мёртв. Мёртв.
Доктор хочет знать, должен ли похоронить его в земле. Но ведь тогда не будет больше праха, не останется ничего, за что можно уцепиться. Он вдыхает его и хочет знать, почему всё случается по какой-то причине.
Какова причина на этот раз? Можешь ему сказать? Скажешь?
II. Игра в шахматы
ПОТОРОПИТЕСЬ ВРЕМЯ
Джек связывается с ним ровно через год. Свадьба. Новые истории. Доктор отказывается.
Марта постоянно звонит ему. Цвет яичной скорлупы или слоновой кости? Что насчёт подружек невесты? Ты занимался этим когда-нибудь? Он избегает вопросов.
Джек снова звонит ему, обещая выпивку и танцы. Может, и свадьбу. Доктор отказывается.
В конце концов, он в одиночестве оказывается на Барселоне и даже не смеётся над безносыми собаками. Заказывает двойное. Он никогда не говорит, что именно двойное. Просто двойное. Напиток синий, и у него неплохой вкус. Доктор достает один из небольших зонтиков и крутит его в пальцах.
Нет, спасибо, капитан. Ты ведь знаешь, сколько времени занимает спасение мира.
Когда свадьба, миссис Миллиган? Конечно, я буду.
Нет, Джек. Не сегодня.
Он смотрит на людей Барселоны. Они довольно интересны. Они довольно скучны.
Доктор?
Доктор?
Заткнись, Джек.
Оставь меня в покое, Марта.
Когда стекло ломается, крови совсем немного. Он смотрит на эту кровь, кровь последнего из расы. Во всей огромной вселенной такая только у него. Он знает, что она красива. Кто-то сказал это, кто-то, заботившийся о нём достаточно, чтобы смотреть, как он истекает кровью. Кровь - это жизнь.
Что ты делаешь?
О чём ты думаешь?
Это...?
Хочешь?
Можно мне?
Ему перестают нравиться синий цвет и небольшие зонтики. Он рвёт бумагу, пока они не становятся скелетами из палочек и проволоки. Он бросает их на пол и уходит, взмахнув плащом.
Хочешь?
Можно мне?
Привет, Джек! Да. Что? Почему бы нет? Нет. Нет. Нет. Да. Свадьба? Когда? Не говори Марте. Хочу, чтобы это был сюрприз.
Он появляется в обыкновенном чёрном костюме с обыкновенной белой рубашкой и обыкновенным чёрным галстуком. Он надевает красные кроссовки и свою лучшую улыбку, и вальсирует, и видит поражённое лицо Марты.
Они разговаривают. Они танцуют. Он избегает Джека и его команды. Он направляется к бару.
Я жду чего-то, но не знаю чего. Знаешь, откуда я взял этот костюм? Это хороший костюм. Он подшит, а то был великоват в некоторых местах. Даже крови нигде не видно. Дыры от пули тоже больше нет. Ты не видишь её, правда? Скажи, что не видишь.
Это всего лишь пуля. Просто регенерируй.
Нет, в меня не стреляли. Хотя, может, и стреляли. Я не помню. Что значит у тебя нет бананового дайкири?
Джек. Джек хватает его за руку.
Ты обещал мне танец.
Он никогда не обещал. Никогда.
Хороший костюм.
Нет.
Поторопись. Ты можешь сделать это сейчас, если побежишь. Если побежишь по-настоящему быстро, Тета, ты сможешь вернуться ко мне. Вперёд. Я жду тебя. Просто беги! В ТАРДИС, быстро! Я здесь! Я жду! Я жив! Доктор! Доктор, вернись.
Поторопитесь.
Время.
Он дарит Марте подарок.
- Нет, ты не должен был... Доктор! Это великолепно! Мам, Тиш, посмотрите!
Небо из бриллиантов. По крайней мере, должно было быть. Он поймал один из них и вставил в прекрасную пару серёг. Они выглядят потрясающе на ней. Она выглядит потрясающе. Счастливо.
Джек тоже был счастлив.
Поторопитесь.
Его тянут куда-то, не в ТАРДИС, а он чувствует кольцо на своем пальце.
Кольцо.
То самое кольцо.
Его кольцо.
Поторопитесь.
Кольцо стучит по перилам, подражая барабанному бою.
Время.
Он хочет вернуть его так сильно, он представляет, как Мастер ждет его там, где был похоронен, где был сожжён. Стоит им обняться, они снова сгорают. Но это пламя созидания, не разрушения. Они (вос)создают жизнь вместе.
III. Огненная проповедь
И в вое ветра за моей спиною/Я слышу стук костей и хохот надо мною.
Когда он выходит из ТАРДИС и ступает на Малкассаиро, он говорит себе, что установил случайные координаты. Конгломерат ещё процветает, и Доктор знает, что это не опасно. (Он слегка разочарован.)
Когда он стоит на обрыве (где всего лишь год назад Джек был по правую руку, а Марта - по левую), за спиной дует холодный ветер.
Кто-то ходит над его могилой.
Лицо Доктора рассекает улыбка, когда он перескакивает по две ступеньки за раз в поисках еды или огня. Он найдет и то, и другое, ведь что они друг без друга?
Кто-то танцует над его могилой.
Он кричит через бездну, и никто не видит его. Он кричит и кричит, пока что-то внутри не говорит ему прекратить. Что-то внутри сдерживает его. Успокаивает. Его внутренний голос - не его. И не внутренний.
Когда Доктор оглядывается, никого рядом нет.
Он говорит себе, что снова установил случайные координаты, когда приземляется напротив дверей Уайтхолла.
Его рука на деревянной двери, его колени подгибаются, он может чувствовать его, он может чувствовать Мастера, стоящего прямо за дверью, уперевшегося рукой в преграду.
Не пересекай черту. Кто-то предупреждал его об этом однажды. Или, может, он прочитал это. Видел в фильме. Какая разница, если все мертвы? Он может устанавливать собственные правила.
Уайтхолл не изменился в размерах с тех пор, как он был здесь, но всё равно кажется, что он стал меньше.
Если тело выглядит сгоревшим, обязательно ли оно мертво?
Скажи мне, что у тебя есть план. Скажи, что это часть твоего плана!
Он возвращается в пустую ТАРДИС, в(ы)ключает случайные координаты и летит куда-то. Это голубая планета. Это тёмная планета. Когда воет ветер, он представляет, что тот смеётся над ним. Планета зла на него. Она покинута. Она ничто. В какой-то момент он, должно быть, уничтожил её. Или ещё уничтожит. Сейчас он здесь, и не этим ли он занят? Он уничтожает всё, что встречает на пути.
Он не Шива. В его душе нет добра, нет чувства долга, нет созидания, есть только смерть, боль, горе, пыль, пепел и грязь. Он ходячий человек из соломы. Он вообще не человек.
Тень, идущая за Доктором, - не его тень. Он позволяет ей следовать за собой, потому что ему нужна компания. Тень принадлежит мёртвому, но не ему. Когда он оглядывается, она всегда пропадает.
Он не Брахма. Он не вдохнул жизнь в эту тень, в этого человека из грязи. У него нет жизни, которую можно было бы дать ему.
Он ступает на землю и слышит знакомый ритм. Доктор сознательно делает это, раздватричетыре, как будто может призвать обратно того, кого потерял. Ритмы имеют силу. Имена имеют силу.
Если бы он был Вишну, мир бы рыдал.
Он плачет у огня. Он вспоминает, как солнце сжигало горизонт тёмной планеты. Он плачет. Только он. Они склоняли головы и скорбели по мёртвому премьер-министру, по мёртвому мужу. Никто не скорбел по мёртвому таймлорду. Никто не скорбел по мертвому противнику/врагу, другу/любимому.
Джек скорбел по нему, Доктору. Джек, по крайней мере, признавал, что он должен испытывать боль. Марта тоже, хотя как она могла понять? Рука на плече, обещание проследить за заливом. Делай, что должен. (Только не возвращай его назад.)
Он не слушает последнюю фразу, ведь это именно то, что он должен сделать.
При каждом порыве ветра он слышит смех Мастера. Мастер выиграл. На этот раз.
Марта продолжает звонить ему. Бриллиант на пальце. Мужья и жёны и мужья без жён (или жёны без мужей; они никогда не могли договориться, кто есть кто).
Марта продолжает звонить.
Он продолжает усмехаться, чувствуя призрак пальцев на затылке. (Это только ветер, дорогой. Не бойся.)
Это только ветер.
Доктор проходит сквозь утренний шторм. По нему колотит дождь. Ветер заставляет дрожать. Огонь на горизонте усиливается, ведь встаёт солнце, ударяют молнии, а гром гремит, как барабан. Доктор улыбается, проходя сквозь шторм. Тот рассказывает ему все секреты.
Марта всё ещё звонит. (Это не секрет.)
Я здесь. (Да, я знаю, но где?)
Продолжай искать. (Я продолжаю!)
Мне так холодно. (Мне тоже.)
И одиноко. (Да.)
Я... (Я знаю.)
Небо в огне.
IV. Смерть от воды
Почти Флеба, был он красив и строен, как ты
Снова быть молодым, восторгался Мастер. Снова быть молодым.
Пламя трещит, стонет, сверкает, словно миллион звёзд, живущих, умирающих.
Снова быть молодым, красивым и сильным, ты же помнишь те дни, правда, Доктор? Посмотри на нас, снова молодых. По крайней мере, на меня.
Красивый и стройный, Доктор смотрит, как Мастер сгорает.
V. Что сказал гром
и сердце весело / Могло бы ответить на зов и послушно забиться / Под властной рукой
Его позвоночник трётся ссадиной о металл, его ногти выдавливают полосы на спине Мастера, зубы Мастера разрывают кожу на его плече, бедра Мастера насилуют его тело; грязнейшие слова срываются с их губ, проклятия на сотне языков, проклятия в каждом слоге их истинных имен.
Никто не знает, ни токлафаны, ни Люси, ни Джек, ни одна живая душа: он не всегда старый и дряхлый.
Вместе они горят, как пламя. Огонь, и лёд, и тысячи солнц. Такой свет они излучают. Они сияют. Они любят. Они ненавидят.
Сгорают от страсти.
Мастер и Доктор сброшены так же легко, как одежда. Безмятежно танцуя, они стирают Тету и Кощея.
Их имена дополняют друг друга, начала и окончания смешиваются. Где начинается одно имя, другое заканчивается.
Когда они целуются, звездный свет исходит из их глаз. Их губы движутся медленно (жадно), а руки блуждают, как по собственной воле.
Я любил тебя когда-то, помнишь?
Когда они делают то, что когда-то называли занятием любовью, они стараются не озвучить уже сказанное их телами (их сердцами).
Я помню.
Кто проникает внутрь, зависит ото дня, от их настроения. Это не имеет значения. Результат одинаков.
Они пытаются причинить друг другу боль. Они пытаются исцелить друг друга.
Всё зависит ото дня.
Мастер. Доктор. Кощей. Тета. Круги.
Их сердца отвечают их рукам, и их руки отвечают их сердцам.
Они сгорают в любви.
Они сгорают.
Сгорают.
Когда Доктор просыпается, он снова старый. Они никогда не говорят об этом.
I can’t decide whether you should live or die oh you’ll prob'ly go to heaven please don’t hang your head and cry no wonder why my heart feels dead inside it’s cold and hard and
So here it comes the sounds of drums here come the drums here come the drums baby baby baby you are
Доктор помнит, как Мастер целовал его. Он вспоминает легкие поцелуи в щёку (под тенью дерева), голодные поцелуи (напротив консоли), соединение губ, которое кажется чем-то большим (на секретной кровати в летающем замке.)
Он может вспомнить каждый поцелуй.
Когда он вспоминает, он вспоминает только вкус пепла, грязи, и слёз, и огня, и
Прямо с приёма он возвращается в ТАРДИС и пытается отдышаться.
Я здесь, Мастер.
Он дышит и дышит, пока не начинает кружиться голова, и он не опускается на колени. ТАРДИС закрывает двери и гасит свет.
Вкус пепла. Доктор чувствует себя таким старым, слишком старым.
Регенерируй. Пожалуйста! Просто регенерируй.
Я люблю тебя.
Я прощаю тебя.
Он должен был - Он мог бы - Он бы никогда -
Доктор материализуется на Вэлианте, в их комнате. В той, которую они иногда делили. Он шепчет про себя. Повторяет. Вспоминает. Ощущает вкус пепла. Чувствует пламя, лижущее его тело, их тело.
Вэлиант плывет, не зная, кто находится сейчас в пустой комнате. Вдалеке начинается шторм. Гремит гром. На камни падает вода.
Серебряные ветви достигают оранжевого неба, как
Кольцо. Его кольцо.
Костюм. Его костюм.
Имя. Его имя.
Доктор понимает: если есть что-нибудь, на что Мастер никогда бы не согласился, то это смерть.
Он встает, когда дверь открывается, и человек из грязи, и праха, и пепла заходит внутрь.
Я помню, ты из прошлого, из вчерашнего дня. Ты помнишь меня?
Он больше не чувствует вкуса пепла.
Он чувствует вкус Мастера/Доктора/Кощея/Теты/кругов. Огня. Дома.
Начала/окончания.
@темы: красная галлифрейская трава
-
-
18.07.2012 в 13:00